-Начало игры-
Заскрипела дверь, как всегда тоскливо и затяжно. Будто плача. Никто же не смажет замок. Разве что чьей-то кровью... Вечные склоки вампиров и оборотней не приведут к этому, пока кто-нибудь да ни умрет. А ведь такое случалось и не раз, правда не только в этом зале. Пыль поднялась в воздух от неосторожного шага. Давно здесь никого не было... Мало кому охота селиться, да и находиться в таком неприятном помещении вдали от лазеек и лестниц, ведущих на этажи еды. Людей, то есть. Да, выгоднее же быть поближе к Лорду, чтобы выйти на охоту быстрее сородичей и урвать кусок посочнее, помоложе, полнокровнее. Есть шанс нарваться на "старичков", тех, кто выживает тут месяцами, а то и годами, но если повезет, можно встретить "зелененьких" отдыхающих. Они сочнее...
Под очередным необычно неосторожным и тяжелым шагом хрустнула кость. Звук ломающихся костей знаком ему с детства... Но единственное, что волнует - это голод... Идущий как медведь-шатун по лесу, Ник был зверски голоден. По телу медленнее текла темно-алая кровь. Сила притупилась, инстинкты вопили благим матом, но кто их слушал? Они поняли, что Коле пофиг и заткнулись на третий день голодовки... Вынужденной голодовки. То есть, позавчера. Пять дней прошло с тех пор, как острые белоснежные клыки касались шеи человека. Тот выпитый мужчина был полнокровен и сладок. После - затишье жажды на двое суток, день под названием "жрать можно раз в трое суток, обойдешься", потом - "ты не ребенок, Ник", четвертые сутки назывались "Я хочу поставить рекорд", и сопровождались раздражительностью. Пятые сутки - сегодня кончились. Этой ночью была охота... Выйдя охотиться после Лорда, Ник наткнулся на умело косящую под дуру блондинку лет тридцати. Он ни разу не видел её за свои вылазки, решил что новенькая. Решил поиграть в тупого вампира, с гиканьем и хохотом носился за ней по коридорам, пользуясь отсутствием Лалы на охоте, игрался, как только хотел, веселился, тешил свой разум видом испуганной женщины... Поймав - будто случайно отпускал. Выдержка была на высоте, не зря сказывается восьмой век жизни. Ловя - отпускал, снова догонял, пока не загнал в комнату под названием "кухня"... Как оказалось, зря. Там блондиночка мгновенно преобразилась, перестав мучить барабанные перепонки Ника своим чудным голоском. Видимо, это была ловушка именно для него. С головки женщины слетел парик, ручки бодро подхватили чайник, кипящий на плите и спокойно бросили его в офигевшего вампира. Теперь то он вспомнил её. Одна из сопротивления хищникам. Ни раз устраивавшая засады молодым вампирам... Он попался! Он! Один из приближенных Лорда, старший из клана! Как ребенок. Все еще уязвимая, тонкая от голода кожа подверглась нещадной пытке крутым кипятком. На ней, а именно руках, груди, животе, и даже нижней губе, красовались достаточно качественные ожоги. Большинство не пузырями а ранами, вот так вот вышло. Боль и сумасшествие... Потом - новый сюрприз. Живот, а именно пресс поздоровался с лезвием ножа, прежде чем женщина сбежала, видимо за помощью.
Не став ждать, ретировался сам. Голод - не тетка. А запах собственной крови сводит с ума... Благо он смешивался с запахом остальных, и без особых препятствий Николя ушел вниз, вернувшись раньше обычного. Скрывая все одеждой, а именно футболкой, пропитавшейся водой и кровью и джинсовой плотной рубашкой черного цвета. Её сумасшедший вампир застегнул на все пуговицы. Обожженные пальцы парень сжимал в кулак, наигранно-весело улыбаясь и чуть ли не захлебываясь собственной кровью. Это представление продолжалось до тех пор, пока Николас не завернул за угол, тяжело дыша, позволил себе приглушенно застонать от прикушенной по неосторожности обожженной губы. Далее парень замолчал, все же опасаясь быть услышанным и добитым...
Тишину нарушает лишь сбивчивое дыхание. Хриплое, частое. Регенерация нисколько не помогает. Ушла в отпуск, чиркнув мозгу записку: "Увидимся, когда поешь, идиот". Как же больно... Придерживаясь ровной стены, буквально цепляясь за нее пальцами, раненный быстро шел к фонтану. Там было прохладно, тихо и темнее, чем где-либо... И можно посидеть... Спокойно. Не пугаясь каждого шороха и галлюцинаций, начинающихся от взбрыков сумасшествия и дичайшей боли, усиливающейся с каждым шагом, да и неосторожным движением. Упал, распоров бедро. Осколок стекла медленно но верно пронзил плоть ноги, безжалостно впиваясь острием в жесткое мясо. Новая вспышка боли, отключающая индикатор лиц. Кровь, больная и темная начала сочиться по ноге, неприятно теплой струей, вниз. Встал, плотно сжимая губы.
Молчание - золото. Где ты, сволочной фонтан? - нетвердой, лишенной грации хищника походкой Ник направился прямиком к издающему характерные звуки предмету.
Сел, не сдержав выдох облегчения. Вытянул ноги, прислоняясь спиной к приятно холодящему кожу камню. Легкий вдох, сбивчивый выдох.
- Так вот и выбираются профессионалы маскировки - нервное, безумное хихиканье - разведка русских - дело тонкое. Я не подведу вас, майн либен фюрер! - отсалютовал темноте, погружаясь в беспамятство...

Ноющая, сладкая боль. Она заполняет откуда-то изнутри, не от ран идя, а от немого крика. Чертово безумие, бегающий взгляд которого не может не заставить остановиться любого. Пристально-изучающий, въедливо, разъедающие каждый камешек на полу. Ложный взгляд. Вампир же почти ничего не видит, он ослеп от боли, что притуплялась общей слабостью. Он безумен, слаб и очень даже стар. Слаб? Слаб потому, что ранен. Потому что не в силах заставить полюбить себя ту, ради которой готов в лепешку расшибиться, а не только купить понравившуюся вещь. Любит это самое тяжелое испытание, с коим не сравнятся пять веков ужасной, если задуматься, жизни. Пожалуй, счастьем можно назвать детство, которое он, сидящий в луже крови, помнит лишь по лицам. Маски услужливых горничных и дворецких, ужасные гримасы репетиторов. Подумаешь... Он не любил учить. Даже в музыке... В ней Николас ни кто иной как импровизатор - нелепый клоун, актер на сцене, верящий, что роль это и есть он. Но вампир - не роль, а судьба, в которую верить то грех, и грех смертный. Никогда не стоит все спихивать на это жалкое слово. Каковы еще её синонимы? Ах да... Неудача, черная полоса в жизни, когда мы верим, что придет, вот-вот придет эта белая полоса, которую мы не видим, а лишь представляем кисельные берега и абсентовые реки, её не существует! Весь из серых и фиолетовых полос, оранжевый цвет его - безумный, тяжело больной и сумасшедший. Чертовски весело было бы пронаблюдать за искалеченным вампиром Нику, но увы, в этот раз он оказался в не лучшем положении, выражающемся лишь потерянной бордовой жидкостью, в которой уже испачканы некогда новые джинсы.
"Хрюшка" - посмеялась бы мать, ежели находилась рядом и была жива. По словам Раду она все же встретила свой конец, в отличие... от старика-отца. Родители... Еще одна пара лиц. Опиум ни за что не признается той же Лале, самых любимых лиц. И, безусловно, любящих. Более никто не смотрел на него так, будто до сих пор волновался, не смотря на возраст. Никто.
Кому нужен? - слабая пародия на здравую мысль, выпавшая из бесконечного потока размышлений, попыток не сосредотачиваться на удивительно неприятной боли. Он же мазохист, он должен любить боль, наслаждаться ею и возбужденно стонать от сильных приступов, однако нет... Черта с два! Черта с два хочется размозжить голову о камень?! Расколоть череп, из которого, словно тараканы, лезут эти странные мысли? И долго растирать мозги по тому же камню, слушая агонии своего тела, сердце которого будет замедляться, пока не остановится из-за потери крови. Бессмертен? Нет... Долгожитель? Возможно.
"К чертям размышления, мой славный мальчик, ты ведь собрал силы? Надо двигаться вперед, чтобы не видеть ненавидящий взгляд твоей... Как её там? Лалы? Или же тебе более по вкусу имя настоящее - Ясми? Она же изойдет ядом, когда увидит твое состояние, красавец. Один твой взгляд, не говоря о грубых стежках на животе. Хотя ты правильно поступил. Не хирургическая точность, но кишки не вывалятся. Хороший, славный ребенок. Что? Уже не ребенок? А кто же ты? Может ответишь не импульсами боли и не мотанием головы? Нет... Ну что, я не против. Чокнутый Пьеро. Только мой, знаешь ли. Лишь я, то, что ты называешь шизофренией, лишь я могу понять тебя! Не та, что одевается в шубы и драгоценности. Не она..."
Слабый запах. Шум в коридоре. Нет, всего лишь шаги. Смех. Он будто паста из прохудившегося тюбика вышел на свободу из воспаленного горла. Хриплый, совсем как любил делать раньше, когда жил в квартире один, наслаждаясь глупыми байками про себя, слагаемыми от бесконечных перерезаний вен, прыжков из окон, тогда ведь медицина была так слаба... "Даже не могли отличить тебя, актера крови, от настоящего трупа... Как весело было наблюдать бледное, как твое, лицо сторожа, когда ты поднимался из морга... Чудное время было... Но ты был одинок. Не было даже куклы... Ты имел лишь четыре стенки и свое детское одиночество. Призрак Матил, так ведь, или память уже подводит? Подводит... Такого города ведь даже не было. Зачем вспоминать все это? Ты должен убежать... От тех, кто идет к тебе. Они ведь могут убить тебя... "Обоняние притуплено, нос не чует ничего кроме запаха крови, насыщенного, будто столетнее вино. Но ты отведывал и не такие блюда... Миллионы букетов за свою долгую жизнь. И все...
Ужасной силы концентрация понадобилась для того, чтобы встать, да еще и не опираясь на больную ногу и не помогая раненой рукой. "Как неуклюже, где твоя грация хищника? Не теряй равновесия и своего безумного достоинства. Пусть твоя чертова рука с окровавленными пальцами дрожит, но ты все равно берешь что? Эту, дурацкую вещь... Железную флягу абсентового содержания... А? Еще что то взять хочешь? Ах коробочку леденцов... Чертов сладкоежка. Куда же мы без монпансье? Что ты делаешь, безумец? Они же сейчас войдут. А твоя рана... Рана на животе, что от подъема разошлась, нитки ослабли и запутались между собой, теперь не сохраняя рану а нанося ей вред. Прячься. Где футболка и рубашка? Все, разумеется, в фонтане... Размазня... Даже одеться не можешь. И не надо. Пусть смотрят на железные мышцы и худобу. Легкий. Как в анекдоте... К черту смешилки. У нас тут реальность..." Тяжело раненный вампир, температура тела которого скакала словно всадник на родео, непроглядной темноты зал, ну и двоих, что еще не были увиденны бестолково стоящим парнем, в которых, к тому же, вышеупомянутый Ник готов был с диким хохотом запустить флягой... А там будь, что будет!

Отредактировано Nicolas (2012-01-26 07:25:22)