День.
Для уставшего вампира день был как ночь для людей. Вот только юноше практически никогда не снились хорошие сны. Либо пустота и сумерки состояния, когда душа живёт сама по себе, отделившись от тела, либо ужасные кошмары, полные крови. Не чужой крови, родной. Крови самого близкого человека.
И в тот самый момент ему снился отвратительный сон, приходящий чуть ли не каждый раз, когда парень засыпал. Темнота, громкий крик, наполненный болью. Резкий вопль преломляется на самой высокой ноте. Сердце бьётся быстрее, движение. Тёмная комната, а там... Стойкий запах крови пробивается даже сквозь пелену этого кошмара. Крики, обезумевшие, сорванный хрипящий детский голос. Светлые, спадающие на подушку волосы в крови, а голубые глаза... Их больше нет. Кровь, кровь, кровь... А рядом монстр. Монстр, не его "отец", страшный, отвратительный монстр, чёрный, с длинными окровавленными лапами и горящим красным взглядом. Огромные зубы, чудовище щерится, словно акула, приготовившаяся нападать. Сердце заходится в агонии шока, биение такое же частое, как дыхание. А потом... Ярость, боль, ненависть, что поглощает всё вокруг. Движение, что-то горячее и мокрое на щеках. Рывок, щелчок и раскатистый выстрел. Снова кровь. И снова боль. И чёрные глазницы брата.
Саймон вскакивает на кровати, хватаясь за голову. Сердце бешено стучит, готовое вырваться из груди и забрызгать всё вокруг красной жидкостью. На глаза выступили горячие слёзы, подушка мокрая, то ли от холодного пота, то ли от слёз. Руки вампира трясутся, как у наркомана со стажем, первая мысль, появляющаяся в голове каждый раз, когда он просыпается:
Раду... Раду! - обычно он успокаивается, усидев рядом с собой на кровати брата, но сейчас его рядом не было. Лишь перевёрнутая подушка и сбившаяся простыня. Саймона охватывает паника, ещё не успев отойти от кошмара, он быстро поднимается с кровати, забыв обо всём, бежит в ванную, туалетную комнату. Брата нет. Сай хватается за лоб, приподняв рукой пряди чёлки, спадающей на глаза. Слёзы больше не текут, но ноги подкашиваются, так как на прошлой охоте не удалось никого поймать, и юноша был голоден. Но голод не имел никого отношения к происходящему. Брата нигде не было. Конечно, маьчишка был уже вполне самостоятельным и даже неплохо дрался, но Саймон не хотел оставлять его, да и не стал бы никогда.
Кухня! - он быстрым шагом направился на кухню, и застрял в проёме двери, увидев маленькую фигурку брата со спины. Волосы были распущены и хаотично спадали на плечи, спину. Раду стоял недвижимо возле стола. Саймон встал, оперевшись на дверь, пытаясь выровнять дыхание. Когда сердце перестало биться так сильно, а тело больше не дрожало после пережитого, вампир тихо подошёл к брату и приобнял сзади, положив руки на тонкие белые плечики. Он с самого детства боялся того, что не сможет уследить за непоседливым мальчиком, что ему опять причинят боль, может даже изувечат. Сай старался не оставлять брата одного, всегда ходил рядом, за спиной, направляя, охраняя. Старший вампир всегда винил себя в том, что его любимый Раду потерял свои чудесные голубые глаза и был жестокого изнасилован. Почему он не мог этого предотвратить? Потому что не предполагал, что с ними может случиться подобное.
Юноша выдохнул. Совсем успокоился и приложил свою голову к голове Марта, поцеловав в ухо. Он был спокойным молодым вампиром и не имел склонности слишком волноваться, но не в случае с его возлюбленным младшим братом. Он прижал Раду к себе, склонившись к нему, так как мальчик был гораздо меньше его самого, и прошептав на ухо:
Ты не представляешь, как я перепугался... - закрыл глаза и погладил по мягкому плечу, что оголяла футболка не по размерам.
Если бы опять что-то случилось? Что бы я тогда делал? - совершенно без укора спросил Сай. Наклонился ещё больше, прижимая к себе с ещё большей нежностью, и поцеловал мальчика в плечо, запустив холодную, после кошмара, руку в его шелковистые светлые волосы...

Отредактировано Simon (2012-01-03 20:55:03)

Саймон закрыл глаза, уже не погружённый в пелену ужасного сна, сердце перестало колотиться как бешеное, рядом с братом он успокаивался чуть ли не моментально. Такова была натура этого флегматика. На плече сначала застыли горячие губы, а потом он прижался к нему щекой, скрестив руки на груди Раду. В мыслях не было ничего кроме спокойствия. Но тут Раду роняет на пол стакан и тот со звоном разбивается, забрызгав ноги обоих братьев. Сай широко открывает глаза от неожиданности. Все джинсы были в воде, но вампир попросту не мог злиться на своего брата. Он лишь успел тихо прошептать:
А, ничего страшно, я убе... - парень не договорил, так как брат повернулся к юноше лицом и привёл горячими пальцами по торсу Сая, на котором сейчас была только белая расстёгнутая рубашка. Парень замер. На глазах Раду была повязана привычная белая повязка, которую в прошлый раз он сам повязал Марту. Сейчас тоненькие пальцы мальчика скользили по шее, рисовали замысловатые линии на слегка мокрой коже. Саймон вздрогнул, от прикосновения, и тут Раду, тихо, чудом не наступив на осколки от разбившегося стакана, увлекает его в сторону стула, усаживая и продолжая нежные движения тоненькими ручками. Шея, щёки, губы. Только юный вампир коснулся бледных, от недостатка крови, губ своего старшего брата, Сай вздрогнул. Только что успокоившееся сердце опять забилось в агонии, но уже какой-то приятной, волнительной. Он всё ещё смотрел широко раскрытыми глазами на мальчика, и стараясь сглотнуть комок, подступивший к горлу, слегка заикаясь проговорил:
Раду... Что ты де... - его фраза оборвалась, когда Март коснулся губ Саймона. Юноша опять вздрогнул, рука непроизвольно, с плеча мальчика, сползла к его тоненькой талии. Саймон не мог пошевелиться, он чувствовал как его нижнюю губу, брат покусывает своими клычками, мягко, нежно... Сердце заколотилось как бешеное, удары его сердца совпадали по амплитуде с биениями сердца Раду, которое он слышал с самого детства. Глаза заволокла какая-то плёнка, Саймон не мог собраться и проследить глазами за братом, а перед взором мелькали лишь расплывшиеся пятна. Белые, желтоватые, чёрные... На минуту в глазах даже потемнело от волнения.
Сай часто прикасался к брату так, как обычные братья не касаются друг друга. Поглаживания и поцелуи словно пытались развить какие-то ответные чувства, доставить удовольствие, заставить волнительно задрожать. Одна рука вампира легко сжала волосы Раду, кисть начинала подрагивать в ритм сердцу, разливаясь по всему телу.  Волосы брата закрыли всё свободное пространство для видения, и Саймон почувствовал тот самый знакомый запах его любимого человека. Приятный и дурманящий, который он желал чувствовать всегда рядом с собой. Наконец, юноша отошёл от шока и, зажмурив глаза, подался своими губами навстречу мягким и терпким губам Раду. Он постарался прижаться к мальчику всем своим телом, скользя дрожащей рукой в его волосах, придерживая другой кистью за талию. На щеках вампира выступил едва заметный румянец. В животе разлилось опьяняющее чувство, то чувство, которое было там всегда, когда Сай прикасался к брату. Но сейчас ощущение было в несколько раз сильнее.  Он практически неслышно замычал, словно хотел что-то сказать, но не мог оторваться от таких желанных губ. Наконец, пересилив себя, Саймон оторвался от губ мальчика и прошептал, подрагивающим голосом:
Раду… – всё, что он смог сказать, прежде чем Март снова прильнул к его губам. Биение сердца стало настолько быстрым, что казалось, оно вот-вот оборвётся и больше никогда стучать не сможет. Старший вампир прижал брата ещё ближе к себе, слегка наклонив его голову рукой в волосах, и поддавшись искушению, завёл свой горячий язык в маленький и аккуратный ротик Раду, осторожно поигрывая с маленьким язычком мальчика, стараясь не принести неприятных ощущений.
Раду… Март, почему мы делаем это?... – задавался парень вопросом, но все мысли перебивало одно только имя: Раду. Раду, Раду, Раду…
Губы соприкасались ещё больше, а Саймону казалось, что всё это сон. Первый такой необыкновенный сон, который он видит в своей жизни…

Саймон умирал от жажды, а углубляя поцелуй ещё больше, в горле внезапно пересыхало сильнее. Вместе с темпом сердца дыхание стало чаще и тяжелее. Вампир снова и снова чувствовал язык брата, который скользил по его собственному языку немного неумело, но усердно стараясь поддаваться каждому новому движению Сая, чуть неуклюже касаясь его со всех сторон. Сай покраснел ещё больше, и даже белёсый цвет его губ сменился на розоватый. Парень прижал мальчика к себе всем телом, притягивая его к себе, движениями заманивая на стул. Вот Март уже стоит коленями на стуле, а его ноги расположились с разных сторон от ног старшего брата. Раду становится чуть выше, ещё больше прикрывая волосами голову Сая и некоторую часть его тела. Парень задыхается, эмоции душат изнутри, а маленький мягкий и чуть шершавый язычок его брата вторит каждому движению его языка. Юноша отрывается от губ мальчика, чтобы отдышаться, чтобы рот снова наполнился слюной, сглотнуть её, промочив пересохшее горло. Оборвал столь долгожданный поцелуй, но губы всё ещё касались губ Марта. Вампир приоткрыл глаза и увидел перед собой лицо любимого человека, Эрик был немного покрасневшим, где-то ниже повязки это было заметно, а язык немного выступал за клыки, ложась на мягкие губы. Саймон проглотил подступившую слюну, сдвинул брови на переносице. Он был безумно смущён, но так хотелось снова вовлечь мальчика в очередной поцелуй, опять ласкать его язык, проводить где-то по дёснам, ответно покусывать нижнюю губу… Разум немного прояснился и Саймон выдохнув, коснулся уголка губ Марта рукой, что отпустила волосы, и прошептал, сначала слегка надорвано, но тут же выровняв голос:
Хаа.. Март, я… Я не знаю, что со мной творится, прости… Я… Это чувство… – он думал, что мальчик так же беззаботно, как и обычно, извинит его и уйдёт обратно в постель, но Раду лишь снова принялся целовать его, более уверенно, уже зная, что нужно делать. Он снова закусил губу брата, а рука юноши непроизвольно скользнула к животу мальчика, проведя ей выше, нежно… От неожиданности и, возможно, необычных приятных ощущений, Эрик дёрнулся и случайно впился одним клычком в губу брата.
Горьковато-солёный дурманящий привкус затмил сознание Сая. За талию он притянул мальчика совсем близко в к своему телу, так, что расстояния между ними практически не осталось. Март опустился на колени к старшему брату, а Саймон опять целовал его, давая слизывать с губы капли освежающей крови. Вот он уже проводит своим горячим языком где-то по дёснам Раду, и снова… Снова немая игра, в тишине слышно только тяжёлое дыхание обоих. Причём, дыхание Сая было гораздо отчётливее.
В своих мыслях он безумно желал этого, но сейчас его терзало то, что когда-то его губы касались губ другого парня, а голос надрывался в порывах необычного для юного мальчика желания. Он помнил и ненавидел Маркуса. За что? Да хотя бы за то, что когда-то насильно заставил лечь под него, положил начало их «отношения», если их можно было так назвать. Но больше всего он ненавидел его за то, что тот пытался и его младшего брата «подмять под себя».
Ему сейчас было безумно стыдно, разум говорил: «Не делай этого, Сай, остановись, это неправильно!», но чувства и сердце подсказывало, перебивая: «Целуй его, целуй его снова, покажи, наконец, ему свою любовь…» И он послушался последних.
Кровавые капли застывали во рту ненадолго, Раду с некой жадностью их слизывал, но и Саймону  так же доставалась драгоценная жидкость. Это, конечно, не кровь людей, которую оба привыкли пить, но сейчас она доставляла то самое удовольствие и удовлетворение. «Онемевшая» рука скользнула под безразмерную рубашку мальчика, оглаживая живот, переходя на грудь и снова возвращаясь к животу. Как же Сай хотел и не хотел этого одновременно.
Снизу его собственного живота становилось жарче, а губы и языки переплетались, с нежностью, но уже с каким-то желанием. Саймон старался подавить в себе это чувство, но кровь разжигала нутро, и эмоции становились только сильнее. От губ не отпрянуть, слишком уж долго он желал их. Они пытаются что-то сказать, и Раду, всё же, позволяет брату обронить фразу, дрожащим голом, сквозь прерывистое дыхание:
Март… То, что мы сейчас делаем… – он остановился, шумно выдохнув и собравшись с вылетающими из головы, мыслями - Если ты не хочешь этого, я остановлюсь, я уйду, только скажи… – он хотел выяснить всё, не позволить эмоциям захлестнуть его снова, дождаться ответа. Он и решит всё, что немо стояло перед братьями долгие годы.

Отредактировано Simon (2012-01-04 02:06:35)

Эта фраза была наполнена нетерпением, ожиданием того, что мальчик, может быть, отпрянет от него, испугавшись такой серьёзности, присущей Саймону. Но брат только слегка смущённо улыбнулся, касаясь мягкими губами, ставшими немного красными от крови, его шеи. На губе Саймона снова и снова выступала кровь, которую он жадно сглатывал, утоляя жажду, что успела приесться за несколько дней «голодовки» . Он никогда бы не стал пить свою кровь только потому что его мучала жажда, он любил людскую кровь, а вот брат… Когда у них не получалось найти человека, которого бы они вдвоём «выпили», около 5 дней и больше, Раду начинал постоянно пить. Он частенько выходил на кухню и стаканами хлестал воду. Но вампиры не люди, их жажду нельзя просто так утолить обычными напитками, разве что только заглушить ненадолго, смочить пересохшее горло, но не утолить полностью. И в такие моменты Саймон сдавался, не желающий больше смотреть на терзания и мучения брата и, прикладывая его голову к своей шее, давал всадить в неё клыки и начать пить. Пить его кровь. Несомненно, старшему вампиру после такого становилось ещё хуже, но Марту это было нужнее. Он знал и всегда поддавался искушению подозвать брата, чтобы он перестал изводить себя.
Сейчас же мальчик снова впился клычками в шею своего старшего брата и начал жадно, даже с какой-то страстью пить его кровь. Саймон почувствовал колющую боль в шее, отдавшую в живот и ещё больше преумножив… возбуждение. Раду старался не упустить ни капли крови, но она струилась по телу Сая, стекая из-под розоватых губ мальчика. Рука шаловливого мальчишки всё ещё вычерчивала на торсе Саймона замысловатые линии и круги, а его же руки в ответ водили по юному тоненькому телу Эрика. Вторая рука старшего вампира соскользнула со спины мальчика, и пальцы вытерли кровь, стекающую с его шеи ниже. На фалангах остались кровавые следы, которые Саймон, облизал, поддавшись искушению. Сейчас все чувства давали понять, что это не сон. Боль, наслаждение, желание… Но тут Раду всё же решил оторваться и ответить на вставший ребром вопрос. Той же рукой Сай прикрыл две маленькие дырочки на своей шее, чтобы не терять столь важную жидкость попусту:
Саймон... Тогда, когда я попросил вырезать ту печать... Знаешь, она ведь не случайна... А потом... Тогда, когда я остался, запершись в душе, и не пошёл на охоту, мне было о чём подумать. В частности о том, что я к тебе чувствую. Я люблю тебя. – глаза старшего вампира широко раскрылись, туманное состояние прошло, и парень только подумал, что Раду говорит о «братской» любви, как младший брат приложил к его губам тоненький пальчик и сказал, немного смущённо, но так же бойко как всегда. Сказал ту фразу, которую парень ждал так долго. Чуть ли не половину сознательной жизни:
Люблю не как брата. Это любовь к возлюбленному. – он несколько секунд пребывал в оцепенении. А после закинул голову назад, зажмурив глаза и тяжело вдыхая ртом. Сердце отстукивало ритм, оно словно танцевало джайв, забившись максимально быстро. Сай тут же попытался себя успокоить, вот только долгожданное признание брата подействовало как афродизиак. Он почувствовал, как Эрик отстраняется, но подняв голову на брата, с облегчением понимает, что тот вовсе не собирается уходить. Лицо Саймона зардело, и он, снова прижав голову Раду к своей кровоточащей шее, чтобы хоть немного перебить это возбуждённое состояние болью.  Рука была вся в крови, и парень тут же слизал её, продолжая поглаживания живота брата, иногда переходя на его спину, приподнимая длинную чёрную рубашку, чтобы оголить тело мраморно-белого оттенка. Плечи мальчика горели красноватым оттенком, и этот же цвет приобрела грудь Раду. Саймон покраснел, а кровь ударила в голову, заставляя её струиться из оставленных ран сильнее. Красная жидкость капала с губ, а тяжесть и разгорячённость в животе не проходила, а с каждым движением рук только преумножалось. Закрыл глаза, стараясь собраться с мыслями. Не вышло. Уж слишком волнительный момент. И слишком интимный. Сознание только дало понять, что стоит ответить на слова Раду и он не заставил брата ждать:
Ах… Чёрт. Я тоже безумно люблю тебя. И ты знаешь, как… Как сильно. – голос всё ещё дрожал, а язык облизывал собственные губы. Какая сцена сейчас была на кухне двух мальчиков! Воздух словно пылал, обстановка накалилась. Рука Саймона снова проскользила по животу, как-то неконтролируемо спустилась чуть ниже, к паху мальчика. Старший вампир сжался. Начало происходить то, чего он стыдился в своих мыслях и фантазиях больше всего. Но пальцы не желали слушаться своего хозяина, а ему хотелось отпрянуть, убрать руку и закрыть ей лицо от стыда.
Я идиот… Что я делаю? – мысленно вынес он для себя, но остановиться не смог. Рука поглаживала и потирала запретное место, а Саймон просто закрыл глаза, не желая смотреть на то, что он сейчас творит. Раду слегка дёрнулся, а брат же снова придвинул его голову к себе, непонятно зачем, ведь вампир должен был давно напиться. Наверное, он просто не хотел, чтобы и Эрик смотрел на его действия. Смотреть? Саймон вечно забывал то, что у его любимого брата больше нет глаз. Он никогда не мог представить себе этого состояния слепоты, когда вокруг тебя и внутри тебя лишь тьма. Когда ты даже не знаешь, как сейчас выглядит твой любимый человек. Но парень уже заводит кисть под резинку шорт мальчика, туда, где было так горячо. А может быть, это его руки были такими холодными, не важно, но сейчас парень боролся с собой, со своими запретными и неправильными желаниями. Боролся, но побороть никак не мог…

Отредактировано Simon (2012-01-04 17:17:18)

Сердце Сая не преставало биться так учащённо. Все здравые мысли перебило безумное желание. Возможно, вы бы подумали… Два брата? Как так? Тем более, одному нет и пятнадцати! Но если присмотреться и рассуждать логически… Люди ведь всегда выражают свою любовь подобными отношениями, и никого это не смущает. Так почему же им запрещено? Вовсе нет, они были вольными вампирами, делали что пожелают, им никто не мог указывать.
Юноша слегка приподнял брата с колен, нежно ухватив за тоненькую шею, начиная целовать его, сначала в губы, а потом, спускаясь ниже, аккуратно, чтобы не задеть выступающими клыками. Рука же перестала дрожать, уже совсем не стыдясь своих движений, продолжала  поглаживать мальчика снизу. Саймон всё ещё закрывал глаза, наслаждаясь моментом, чувствуя, как юный, ещё не до конца развитый орган Раду начинает твердеть. Неутолимый жар разливался по всему телу, вырывающийся наружу нескрываемым тяжёлым дыханием. Эрик начинал слегка выгибаться в его руках, подрагивая, тихо прошептав:
Это так всегда?... – Сай с большей мягкостью прижал Марта к себе, поцелуи перешли на грудь, когда рука уже приподнимала чёрную ткань футболки. Он чувствовал тело брата всем своим телом, иногда поглаживая рукой его волосы, откидывая их за спину, чтобы свобода действий была больше.
Да и он сам знал, что такое ласки парня. Да, да. Что же он чувствовал в первый раз? Конечно же, это была боль, унижение, но и какие-то приятные ощущения появились под конец. А он ведь тогда был таким юным! Но, тем не менее, всё было, как и у взрослых людей, и то же нежное понимание того, что ты кому-то нужен, и та же боль от осознания того, что ты был жестоко обманут. Такую боль он чувствовал, когда увидел как Маркус пытается изнасиловать его брата, так же как и его в первый раз. Вот тогда нахлынула ярость, стерев из памяти всё, что было между двумя парнями. Он не мог понять и простить Маркусу того, что он сделал, но он не переставал изредка вспоминать, как тогда было хорошо.
От нежных поглаживаний, шорты Раду немного сползли, представляя взору нижнее бельё мальчика. Старший вампир продолжал поцелуи, изредка переходя на нежные облизывания кожи. Он не желал включать разум обратно, иначе он бы опять начал терзаться мучительными мыслями, но на слегка странный вопрос Марта ответил:
Да… Да, но когда делаешь это с любимым человеком…- так же тихо прошептал он, касаясь губами шеи, выпуская горячие облачка дыхания, что тут же образовывали на шее мальчика маленькие капельки. Саймон ещё раз прижался к нежной коже брата губами, поцеловав и слизнув выступившую влагу, закончил фразу - Это ещё приятнее…
Парень уже хотел перейти губами ниже, ближе к животу, ведь у него самого там было «слабое» место, но не смог согнуться сильнее. Желание доставить брату ещё больше удовольствия разрывало изнутри. Он снова полностью опустил брата к себе на колени, ненадолго оторвав свою горячую руку от его плоти, и движением заставил обхватить его тоненькими ножками свою талию. Он легко поднялся со стула, обхватив обеими руками легкое тело брата, продолжая целовать его, и наощупь двинулся к спальне. Он чувствовал, как его напряжённого живота касается уже ставший твёрдым орган Раду, в глазах потемнело от большего желания. Иногда он отпускал одну руку, стараясь удержать мальчика, благо Март плотно прижался к старшему брату, обхватив и поглаживая спину. Освободившейся рукой проводил по стене, угадывая «местность», нашаривая углы, но глаза не открывая. Наконец он нащупал рукой комод, поняв, что до кровати недалеко, и всё же на минуту оторвавшись от горячих губ Раду, осторожно положил его на мягкое одеяло, оказываясь рядом с ним. Пока что, только присаживаясь, решив, что может напугать Марта тем, что сразу нависнет сверху. Он вернул руку на прежнее место, нагнувшись и возобновляя поцелуй. Мягкий и нежный, но всё же со скрывающейся где-то внутри страстью. Вместе с тихим постаныванием брата пришла и нервная пульсация в паху, тяжесть внизу живота только увеличилась. Вторая кисть поглаживала грудь Раду, совсем приподняв футболку, занося руку, чтобы окончательно её снять…

Вот они вдвоём уже находятся в кровати, а осознание того, что, наконец, появилась свобода действий, заставляло прокручивать в мыслях самые неприличные моменты. Саймон целует брата, спускаясь ниже, но тут, чувствует, как мальчик затягивает его на себя, так, что старший вампир оказывается между ног Раду, а тот ещё больше сближает их тела, обхватив юношу ногами. Сай краснеет и, стягивая рубашку полностью, оголив юное тело, на котором уже проступали следы упорных тренировок - небольшая мускулатура Марта, начинает целовать его шею, грудь, иногда нежно облизывая белую кожу, но снова переходя на поцелуи. Рука продолжает двигаться между ног Эрика, нежно, даже немного умело, а вторая рука скользит по торсу, пальцами прощупывая выступающие рёбра, которые с каждым стоном и вздохом, проступали отчётливее. Сам же Саймон тяжело дышит, эмоции переполняют его через край, не могут задерживаться внутри, изливаясь тяжёлым дыханием и иногда сдавленными стенаниями. А младший брат же начинает снимать с него белую немного мятую рубашку, всё время проводя маленькими ручками по горячей и влажной коже любимого. Но когда кисти Раду скользнули к паху парня, начиная нервно стягивать с него ремень, наощупь добравшись до ширинки, Сай дрогнул, не в силах больше сдерживаться. Он не мог просто так молчать, занимаясь подобным с возлюбленным братом, дрожащий голос, прерывающийся на стоны возбуждения, шептал, отрываясь от светлой кожи мальчика:
Ахх… Раду… Раду, я люблю тебя... – всё, что он сейчас мог произнести. И готов был произносить хоть тысячу раз, шёпотом или в голос, не важно. Он любил его, а брат любил в ответ, сейчас уже не имело никакого значения, как стоит говорить это признание. Какие-то три слова, но так много решающие и значащие. Мысли смешались в кучу, а голова спускалась всё ниже, рука проводила линии по возбуждённому, немного дрожащему телу мальчика, касаясь густых растрёпанных волос. Нежность и страсть смешались в одно чувство, которое невозможно было описать словами. Лихорадочное биение сердец обоих братьев раздавалось в ушах, сбиваемое непривычными стонами, вдохами, выдохами.
Парень зажмурил глаза ещё сильнее, когда рука Раду нащупала его твёрдый орган, обхватив его маленькой кистью с тонкими пальчиками и начиная движения, а другая ручка уже стягивала джинсы. Саймон издал гортанный стон, подкреплённый некоторым содроганием плоти, забрав в рот его отвердевший сосок, начиная нежно водить по его контуру язычком, краснея ещё сильнее, но не останавливаясь. Наконец-то он чувствовал брата так, как не чувствовал его никогда раньше. Может быть, в своих фантазиях, он представлял, что сможет вызвать у брата ту же любовь, но что между ними всё произойдёт так быстро и неожиданно?... Видимо, обоих просто захлестнули томившиеся в сердце чувства и эмоции, потребовав срочный выход, поднимаясь от низа живота и вылетая томным стоном, признанием. Сай почувствовал, как его брат выгибается и постанывает, не прекращая движения рукой, а даже делая их более яркими и не столь осторожными. А тело вампира всё ещё пробивала некая дрожь, пульсировала и отдавала в пустую голову, образуя только короткие фразы, чувственные, долгожданные.
Мн… Ах… Март… Я не могу и не хочу… останавливаться… – он действительно не мог, даже учитывая то, что они кровные братья, да и разница в возрасте у них какая никакая, но есть. Не мог и не хотел, это правда, просто потому что желал его каждый раз, находясь рядом в ванной, или переодевая, желал всегда, но не мог признаться себе. Видел его полностью голое тело очень часто, но сейчас, когда даже нижнее бельё было стянуто с Эрика, он чувствовал себя как-то странно, находясь совсем близко своим горячим органом к органу брата. Конечно, он был не таких размеров, как у Раду, но молодой организм ещё развивался. Да и этот факт вовсе не имел значения.
Раду закусывал губу, но не до крови, Саймон вглядывался в это мальчишеское личико, которое было изуродовано много лет назад... А ведь сейчас брат мог смотреть на него своим лукавым взглядом голубых глаз, прикрывать их от получаемого удовольствия. Но он не мог.
Сай отстранился от груди Эрика, прильнув к его губам, снова вовлекая в безумный, во всех смыслах этого слова, поцелуй. От того, что парень придвинулся к лицу брата, их возбуждённые органы практически соприкоснулись, но руки не давали сблизиться максимально.
Я просто… Просто хочу, чтобы ты знал…Я никогда тебя ни на кого другого не променяю… – прошептал он на ухо мальчика, а после нежно закусил мочку, абсолютно полностью отдавшись чувствам, забыв все волновавшие его мысли…

В голове отдавало возбуждение, заливаясь даже в самые крайние её уголки. Он всем телом чувствовал тело брата, всё больше возбуждаясь от движений его тонких ладоней. Он действительно не мог остановиться, ведь если бы парень сделал это сейчас, то это выглядело бы как отказ. Он не подтвердил бы свою любовь, а юноша хотел доказать Раду, какие сильные чувства он испытывает.
Стоны Марта, которые он старался тщательно срыть, притупить, вылетали из горла с легким хрипом. Саймон продолжал нежно, словно в последний раз, целовать мальчика, закрывая глаза, иногда проводя рукой по повязке на глазах Раду. Он не хотел, чтобы Эрик сейчас вспоминал о том, что было с ним в ту злополучную ночь. И что он услышал тогда, в комнате Маркуса, хорошо, что только услышал. Ведь если бы он видел это, то наверняка, сейчас не поддался бы старшему, просто пролистнув в голове тот момент.
Сай отрывался от губ мальчишки, снова и снова переходя то на шею, то на грудь, покрывая нежную кожу поцелуями. Он то возвращался обратно к уху Марта, проводя мокрым и горячим язычком по краю ушной раковины, заводя его внутрь, в тот момент задерживая дыхание в себе, чтобы не издавать неприятных звуков. Раду выгибался в порывах желания, касаясь брата своей грудью, а от ускоряющихся движений рук обоих, тела даже потирались друг об друга. Сай приподнимал голову возлюбленного, целуя и осторожно покусывая где-то под челюстью. Его орган нервно и требовательно подрагивал, отчего вампир только ближе придвинулся к Раду, слегка отстранив его поясницу от кровати, одной рукой отрывая его от мягкого одеяла:
Хочу…тебя. – выдавил он из себя, ещё больше накаляя обстановку этой незамысловатой, но так трудно давшейся, фразой. Сай, пересилив себя, оторвал руку от твёрдого и немного изогнутого органа мальчишки, соприкоснувшись с ним своей плотью. Он почувствовал, как тепло разлилось в районе живота, Саймон принялся аккуратно двигаться. Раду выгнулся ещё больше, издав стон, а Сай обхватил тонкую талию мальчика одной рукой, притянув его к себе максимально близко, заходясь мелкой дрожью, что вскоре отступила, давая место новым приятным ощущениям.
Каким-то образом джинсы и нижнее бельё уже были стянуты с него и небрежно валялись по полу. Саймон не обратил на это никакого внимания, просто не беря во внимание. Видимо такая она и бывает, страсть. Когда совершенно не замечаешь такие мелочи, как снятая и брошенная одежда. Поцелуи в мягкие и розовые губы возобновились. Языки переплетались, а изнутри вылетало возбуждённое мычание, рты обоих братьев иногда раскрывались, ненадолго обрывая поцелуй, чтобы отдышаться, но Сай не выдерживал и с новой страстью целовал любимого. Раду надавливал на копчик брата, только углубляя контакт, а Саймон вдруг почувствовал, как ниже основного органа, Март стал влажным и мокрым, сильнее, чем в других местах. Слова и признания подействовали как афродизиак, а юноша, сквозь пелену желания, начал понимать, что брат хочет того же, что хочет и он сам. Другая рука, что не поддерживала мальчика, продвинулась к промежности Эрика, проскользнув между ягодицами. Он без особого труда просунул фаланги между потирающимися органами и легко надавил на колечко мышц Раду, отчего тот с непривычки сжался сильнее и мелко задрожал, выпустив полу-сон-полу-всхлип. Саймон прижался к брату сильнее, прошептав на ухо:
Ннг… Скажи, тебе приятно, когда я делаю так? – он снова слегка нажал на запретное место, уже немного введя кончик пальца внутрь, но сразу же выпустив его обратно - Ничего не бойся… Я не причиню боли… – вампир старался успокоить Марта, чтобы тот мог открыться ему, забыв про всё то, что произошло в прошлом…

Слепые люди тоньше чувствуют прикосновение. Так же и Раду, скорее всего, сейчас чувствовал больше, чем мог почувствовать любой другой человек. А если же слепой коснется вас, вы сразу поймёте разницу. Незрячий не может прикоснуться глазами, поэтому энергия проходит через его руки. Слепой человек чувствительнее человека видящего и Сай не понаслышке знал это.
Да и как можно смириться, что в одночасье исчезли все краски мира, что теперь в твоем языке уже не будет цветовой гаммы, и ты сможешь видеть только руками? Сознание все еще борется с подсознанием, не желая принять случившееся и изменить свое восприятие мира. Но это все равно приходиться делать, и тогда слепой человек начинает через новое восприятие мира создавать новый язык. Язык, основанный на восприятии мира через осязание и обоняние. В языке слепого полностью отсутствует такое понятие как цвет. Он не может сказать – «Какая милая красная блузка, она так тебе идет». Он только может через прикосновения почувствовать этот «красный цвет», но это будет лишь единичным восприятием, восприятием свойств ткани через осязание. Человеку же с врожденной слепотой вы никогда не сможете объяснить, что такое цвет, он просто вас не сможет понять.
Как же всё же хорошо, что Марту было дано видеть хоть что-то, видеть детскими глазами, но это гораздо лучше, чем не видеть вообще. И как всё же ужасно то, что у этого ни в чём не повинного ребёнка был отобран этот дар. За что? Сейчас Раду даже не мог знать, как выглядит повзрослевший брат, какой он? Какого цвета у него глаза, а волосы? Мальчик мог только строить догадки, касаясь чувствительными пальцами его лица, каждой ямочки, каждой линии. Проводя руками по волосам, нащупывая их длину, осязая, жёсткие они или мягкие, растрёпанные или причёсанные. Он только ощущал брата, не в силах взглянуть ему в глаза, потому что не мог. Потому что лишился глаз.
Сейчас Саймон старался не думать об этом, но ему так хотелось сорвать повязку и просто увидеть яркие голубые глаза Марта, подёрнутые пеленой желания, видеть, как он прикрывает их от удовольствия… Но он бы увидел только чёрные пустые глазницы, которые не могут выражать ничего. Чудес на свете не бывает. Как бы мы этого не желали, сколько глупых сказок не читали на ночь, в надежде, что и с тобой когда-нибудь произойдёт чудо. Что твоя самая заветная и неисполнимая мечта сбудется.
Сказки. Это всё вымыслы.
На минуту на лице старшего брата появилось выражение болезненного осознания, но оно тут же слетело, ведь мальчик мог почувствовать обострённым шестым чувством колебания брата. Он снова поддался искушению, горячим пальцем чувствуя, как Март полностью расслабился, как напряжение отошло, Эрик даже немного обмяк в руках Саймона, прижимая его к себе. Сладкие поцелуи желанных губ душили изнутри, а тело было на пределе. Совершенно самостоятельно, словно выходя из под контроля своего хозяина, оно двигалось быстрее и быстрее, но с каждым разом нежность только преумножалась. Пальцы начали медленно входить, так, чтобы не принести боли или неприятных ощущений, что могли отбить у Раду всяческую охоту заниматься подобным. Сразу вошли только первые фаланги, начиная мягко поглаживать стенки нежной прямой кишки, слегка разводя колечко мышц. Все движения были неторопливыми, в отличие от движений таза Сая. Он чувствовал собой, как и брат, томно выдыхая и постанывая, напрягается всем телом и подрагивает в экстазе, что предвещало скорую развязку. Да и Саймон был уже на последнем издыхании и только успел прошептать:
Сделаем… Сделаем это вместе… – надавил сильнее  всего, выпуская пальцы из мокрой дырочки и забрызгивая тело мальчика горячим семенем, издав вместе с этим довольно громкий стон…

Ну вот и развязка. Тело ослабевает и Саймон, больше не в силах нависать над Раду, ложится  рядом с братом. Но только старший вампир хочет нежно поцеловать мальчика, как тот отворачивается, содрогаясь всем телом. Сай широко раскрывает глаза, а вся слабость уходит куда-то, смещённая волнением. Март утыкается в подушку, тихо всхлипывая, практически неслышно, но брат всё понимает, понимает, что сейчас Раду плачет. В глазах Саймона мелькнуло какое-то недоумение, сожаление, боль, всё чувства смешались в одном только взгляде. Парень садится на колени, подносит руку к светлому плечу Эрика, но тут же её отдёргивает, словно его касание может сделать мальчику ещё больнее. Он опускает голову, положив руки на колени, а безмолвное выражение лица отражает только боль, боль, боль и ещё раз боль. Раду плачет, впервые плачет за столь долгие годы, а его любимый брат даже не в силах как-то утешить, приободрить. И ладно бы просто заплакал, вот так, ни с того ни с сего, но он рыдал после их сближения. И Саймон в очередной раз чувствовал себя виноватым. Во всём.
Раду… Я не хотел, прошу, прости… Чёрт, чёрт, чёрт!... – и он сам утыкается в свои руки, раздавшись безмолвным плачем. Слезы катились из глаз, горячие, солёные, скатывались по щекам, капали с дрожащих пальцев, на тело старшего вампира, на постель, сбитое одеяло. Вот, вот секунду назад братья поддавались обжигающим ощущениям, были близки друг к другу так, как не были близки никогда, а через один миг… Оба рыдают, словно они всё всегда делали вместе, как неразлучные близнецы, хотя близнецами они не были.
Сай сгибается, схватившись за живот и перетянув себя, стараясь не издавать никаких звуков, сейчас он не хотел, чтобы брат понял, что тот тоже плачет. Изнутри, из самых далёких уголков души хотели излиться слёзные мольбы, Сай мог бы прижимать брата к себе и сорванным голосом шептать признание хоть сто раз, но он не стал. Не стал, потому что он дрожал всем телом, а глотку перехватило, и из неё вырывались только тихие прерывистые хрипы. Было больно. Парень нещадно закусывал губу, а по рукам кроме слёз уже стекали капли крови, отчего в глазах темнело, но боль он чувствовал только душевную. Может быть, он совершенно не был виноват в том, что Раду сорвался, что заплакал, даже когда многие врачи сочли бы, что его слёзные железы на такое больше не способны. Не правда, они практически не были затронуты и пусть глаз нет, но есть то внутреннее, колющее чувство, когда к горлу подступает комок, а слёзы уже сами катятся на подушку. Без твоего ведома, их нельзя удержать тогда, когда действительно больше не можешь сдерживаться. Так и Саймон обливался солоноватыми каплями, не потому что ему было жалко себя, он никогда не позволил бы себе этого чувства, а он рыдал, потому что Март был убит горем. Сай закрыл красные глаза, пытаясь успокоиться, уткнувшись лицом в предплечье, но не мог, а фразы, что готовы были вырваться наружу, томились в сердце.
Прости меня, Раду… Я уйду, я могу уйти… Я виноват, я опять виноват, чёрт! – тишину, наполненную внезапно возникнувшим горем, нарушали только редкие короткие всхлипывания обоих братьев. Сай открыл глаза, перед которыми тут же возникла пелена слёз, когда Раду тихо прошептал, что ему нужно в душ. Старший вампир вытер слёзы рукой, хотя это вышло как-то нелепо и безрезультатно, ведь вся рука уже была мокрой. Сейчас парень выглядел жалко, и всё же хорошо, что Март не видит его таким. Юноша приподнялся с кровати, одев упавшее нижнее бельё, немного успокоившись, слёзы больше не лились ручьём, но изредка катились по щекам вниз. Вместе всех крутившихся в голове мыслей, того, что стоило бы сейчас сказать любимому брату, Сай лишь тихо прошептал, немного сипло, после безмолвных рыданий:
Д-да, конечно… – встал с кровати, вытерев рукой до локтя последние слёзы, и нежно приподняв мальчика с кровати, взял его за руки, прислонив голову к своей груди. Вроде бы, перед глазами установилась нормальная, не трепыхающаяся картинка, и Сай ровной походкой направился в ванную. Он видел, как намокла повязка брата, и парень решил, что ему нужно будет поменять промокшие бинты. Вампир всё же донёс Эрика, осторожно опустив его на пол, рядом со стиральной машинкой. Сай ещё немного постоял так, убедившись, что брат держится на ногах и с некоторым волнением произнёс, нагибаясь к стойке под раковиной, выискивая бинт:
Нужно сменить повязку, она… Она вся мокрая…

Саймон рылся в ящичке как-то наощупь, потому что глаза опять заволокли слёзы. Он хотел их остановить, но никак не получалось, а рука предательски дрожала. Поиски бинта были безуспешно завершены, а юноша только прикрыл глаза рукой, вытерев слёзы, уняв беспокойное дыхание и немного придя в себя. Тут он почувствовал, как его плеч касаются руки брата, обнимая его всё так же нежно, как обнимали несколько минут назад. Сай вздрагивает, прикрывая глаза, и словно считая про себя секунды, унимая сердцебиение, слушает, что говорит Раду. Саймон поворачивает голову, всматриваясь в изменившееся лицо мальчика, как тот беспомощно стягивает повязку, открывая взору тёмные глазницы. Старший брат уже привык видеть их каждый день, стараясь не придавать этому значения, ведь его любимый брат всегда оставался для него любимым, тем единственным существом, которому он готов отдать всего себя. До последней капли, если понадобится. Он готов был без раздумий отдать за Марта свою жизнь, совершенно не жалея об этом. Есть такие люди, которые умирая, начинают жалеть себя. Я так молод для того, чтобы умирать! Я так мало повидал в своей жизни! Я ещё не выполнил то, что задумал! Я, я, я… Если бы Сай погибал, он бы точно знал, что он жил не зря. Он бы не сожалел, умирая за своего брата, зная, что о нём есть кому позаботиться. Он бы не говорил Я.
А Раду шептал такие слова, что сжимали сердце юного вампира ещё больше. Когда брат снова заплакал, умоляя самого Саймона не плакать, то парень прижал к себе возлюбленного, кажется, снова чувствуя слёзы на своём лице.  Он не хотел расстраивать мальчика, хотелось, чтобы всё было как раньше, когда они в шутку ругались друг с другом, могли даже немного подраться. А в конце таких игр, оба добродушно и весело смеялись, подшучивая, и хватаясь за животы от смеха. От смеха, а не от слёз. Вспоминая всё это, Сай прижимал брата всё сильнее, стоя на коленях. Он придерживал его голову рукой, прильнув совсем близко, содрогаясь уже не от какого-то внезапного горя, а от счастья. Какое переменчивое настроения для флегматика, не правда ли? Но рядом с Мартом он всегда был таким, мог забросить свою привычную натуру куда подальше, но не надевая каких-то дуратских масок. С Эриком он был искренним во всём. И в тот самый миг он искренне плакал, только от одной короткой фразы: «Я ведь люблю тебя…». Опять зарывается головой в светлые волосы, чувствуя их знакомый, и самый любимый запах, и снова обхватывает сильными, но нежными руками его тонкую талию, целуя, словно не успел насладиться этим за всю жизнь. Словно, он вот-вот умрёт. Вот прямо на этом месте.
Наконец, Сай успокаивается, отпуская мальчика, и кладёт свои горячие руки ему на пылающие щёки, утирая слёзы и пристально смотря в глаза, которых нет. Наверное, надеясь на то, что Раду почувствует этот уверенный взгляд всем своим существом. Всматривается, давая понять, что он никогда его не бросит и не уйдёт, что всегда успокоит и поможет, что брат может полностью на него полагаться. Парень утыкается своим лбом в лоб мальчишки, как это любят делать братья, но как-то более мягко, и произносит:
Всё хорошо, Раду… Слышишь, всё хорошо!... – он уже улыбается, стараясь передать свою энергию любимому человеку. Тыльной стороной ладони он всё ещё вытирает слёзы мальчика, не желая, чтобы он плакал. А может быть, ему тоже стоит хоть иногда изливать кому-то душу? Старший вампир знал, что ни он сам, ни его брат, никогда не покажут свою боль в присутствии чужих, никогда не заплачут при ком-то. Они могли открыться и полностью положиться только друг на друга. Сай обнимал брата, и всё ещё прерывисто шепча на ухо:
Всё хорошо… Я не плачу, чувствуешь? Я больше не плачу… И ты, ты не плачь, я не перенесу этого… – он действительно больше не плакал, надеясь, что и Раду скоро успокоится, и что они смогут снова смеяться, как ни в чём не бывало.
Не плачь, а то я тоже снова разрыдаюсь… – произнёс он обычную фразу, что говорят самые близкие люди друг другу, когда кто-то из них срывается. Но даже в этой банальной фразе было скрыто столько любви и преданности… Наконец, он опомнился, окончательно убедившись, что плакать не будет, и спросил брата:
Я вымою тебя, ага? – может быть, в адрес кого-то другого эта фраза прозвучала бы странно, но только не для Марта. Когда ты слеп, сложно что-то делать самому…

И всё же, на душе уже было спокойно. Саймон улыбался, а сердце перестало биться так отчаянно, но он ещё слышал внутри себя лёгкие отголоски того безумного стука и ритма. И Раду тоже смеялся так, как может позволить себя смеяться только при старшем брате. Так заливисто и искренне, словно его не изнасиловал «отец» в раннем детстве, словно у него были глаза, и всё было хорошо. Сейчас парень умилялся от того, что его слова приободрили Марта, а на личике мальчика засветилась игривая улыбка.
Вот Эрик наклоняется, слегка привстав на носочки, а Сай только поддерживает его за талию, как-то механически, даже не догадываясь, что брад собирается делать дальше. Но пол в ванной был мокрым, а Саймон не хотел, чтобы Раду снова поскользнулся, что бывало с ним довольно часто. В этот момент мальчика набирает в ладони воды и выливает всё это ему на голову. От неожиданности Сай даже встрепенулся, вздрогнув, инстинктивно закрыв глаза, чтобы в них не попала вода. Он тут же прижимает брата ближе, услышав его яркий и такой милый смех, уже желая как-то ответить на столь нахальное действие, но тут Нуар, что-то произнеся, целует его прямо в губы. Глаза снова закрываются, но уже от удовольствия и осознания того, что брат вовсе его ни в чём не обвиняет, а слёзы, что были несколько минут назад, не его вина. Они лишь выплеснули наружу то, что скапливалось в младшем брате столькие годы.
Нежные маленькие ладошки оглаживают его плечи, а розоватые от предыдущего поцелуя, губы, уже перешли на шею, в очередной раз впившись в белую кожу и сделав небольшой засос. В этот самый миг Сай опять дрогнул, ещё больше приподнимаясь на коленях, томно выдохнув. Маркус тоже раньше часто делал на теле Саймона засосы, но это было как-то грубовато, не чувствуя меры, неаккуратно, а вот первый засос, что сделал Март, был поставлен с некой игривой нежностью. После губы перешли к уху, а небольшие клычки куснули его мочку, Раду тихо и с такой соблазнительной ноткой, прошептал:
В следующий раз дойдём до конца. – Сай лишь незаметно довольно улыбнулся. Вот он! Вот он – его брат! Наконец, обычная натура этого проказника вернулась. А потом младший Янки опять куснул его ушко. Саймон готов был сколько угодно так стоять, но его брат был полностью голым, а в ванной всё-таки было довольно прохладно. Да и сам парень замерзал, во первых - от того, что сам был практически голым, а во вторых – от того, что любимый Март добродушно вылил ему на голову  воды из-под крана. И пусть её было не очень много, но холодно стало быстро. Сай встал, быстро схватив лёгкого Нуара на руки, и запихивая его в ванну, включая тёплую воду.
Обязательно дойдём… – сказал он с добротой в голосе, беря в руки мочалку, намыливая её, и присаживаясь рядом с краем ванны, для того, чтобы можно было удобно мыть мальчика..

Знаете, Саймон никогда не задумывался о собственной смерти, но… Ему всегда было интересно, что же чувствует человек в тот самый момент, когда душа становится свободной, отсоединяется от тела? Он прочёл очень много книг на эти темы – какие-то религиозные, какие-то научные. В одних говорилось, что когда человек умирает, у него постепенно исчезает физическая боль. Наступает полный покой и умиротворенность. Человек видит свое бездыханное тело как бы со стороны. Он смотрит, как вокруг него плачут люди, слышит их голоса, наблюдает за врачами, которые пытаются оживить его тело. Когда умерший человек пытается заговорить с живыми, он обнаруживает, что его никто не видит и не слышит. Когда он пытается дотронуться до живых людей, то его руки свободно проходят сквозь их тела, не встречая никаких препятствий. Через некоторое время душа попадает на Небеса. Это происходит несколькими способами. Каждый уходит таким Путем, который заслужил. К праведным людям сверху спускается столб яркого света, и их Души как бы воспаряют ввысь. Это лучший способ. Самый худший — это когда человек стремительно летит со страшным грохотом по узкой черной трубе, в конце которой брезжит яркий свет. Остальные варианты находятся между двумя этими полюсами. Иногда человек идет по тем­ному тоннелю, иногда по аллее, иногда поднимается по лестнице куда-то вверх. Наконец душа попадает на Высший Суд. Тело в этот время лежит без всяких признаков жизни — сердце не бьется, дыхания нет. Если человеку вынесли приговор, и он попадает либо в Рай, либо в Ад, то тогда тело умирает окончательно. Религиозные книги. Сай же не знал, куда он попадёт. В Ад или Рай? Да, он за свою короткую жизнь прикончил много людей, но только для того, чтобы питаться и выживать. И он посвятил всего себя слепому брату, помогая во всём, всегда находясь рядом. Что решит для парня Высший Суд… И решит ли вообще? Может быть, ничего этого и не существует. Научные книги воздерживаются от каких либо теорий по поводу иного мира, ведь никаких доказательств не существует. Смерть приходит в разных обликах, но, так или иначе, это обычно острая нехватка кислорода в мозге. Умирают ли люди в результате сердечного приступа, утопления или удушья, в конечном счете, причина этого – острая нехватка кислорода в мозгу. Если поток недавно окисленной крови к голове остановлен через любой механизм, человек приблизительно через 10 секунд теряют сознание. Смерть наступит через несколько минут. Как именно – зависит от обстоятельств. Вот так вот коротко, жёстко и научно. Просто нехватка кислорода в мозге. Да и умереть человек может по разному. К примеру, утопление. Или довольно распространённая причина смерти людей – сердечный приступ. Смертельное кровотечение, смерть от огня, обезглавливание, смерть от электрического тока, падение с высоты, повешение и даже смертельная инъекция. Так много всего… И про всё это Сай знал. Только он не был человеком, они вместе с братом были вампирами. А может быть, для вампиров придумана была какая-то другая смерть? Конечно. Солнце для них губительно. Какого это, умереть от того, что тебя дотла сожжёт слепящее солнце? Похоже ли это на смерть от огня, или вовсе не похоже ни на одну из всех ранее перечисленных смертей? А больно ли это? Долго ли умирать или этот процесс мгновенный? Все эти вопросы частенько мучали Саймона. Мучали, просто потому, что неизвестность всегда его притягивала. Это не боязнь смерти, а всего лишь обычное любопытство.
Сейчас парень сидел рядом с ванной, а его задумчивый взгляд скользил по телу Раду, а рука, в которой была мочалка, натирала спину мальчика. И вот опять, мысли Сая уплыли от него куда-то далеко, в пространство иных миров, словно желая по-настоящему на минуту там оказаться. Тут март привстаёт в ванной, обнимая мокрыми руками старшего брата и прижимая его к себе. Мысли парня возвращаются в реальность, а крепкие руки, совершенно рефлекторно, в ответ прижимают Нуара. Он прикрывает глаза, чувствуя, как по его телу скатываются горячие капли, а нижнее бельё было уже довольно мокрым.
Но тут, рывок, тело невольно переваливается через край ванной и Сай уже лежит в воде, рядом с Раду, а трусы промокли насквозь.
Раду! Ну вот что это такое? – недовольно отчитал он Марта за поступок, но на лице старшего вампира сияла улыбка. Он потеснился в небольшой ванне, натирая мочалкой тело мальчика. Вскоре эта операция была завершена, и юноша вылил немного шампуня на длинные волосы брата, начиная нежно их намыливать. Он часто проделывал подобное, но никогда не находился в ванне вместе с Раду. Сейчас же он даже забыл снять промокшее нижнее бельё, прилипшее к коже, как его занимал этот процесс. Да и вообще Сай любил возиться с волосами мальчика. Расчёсывать, просто поглаживать, мыть. Всё это завлекало юношу, ведь у самого были довольно короткие грубоватые волосы, что он мог просто расчесать один раз в день и больше внимания не обращать. Вот, он включил душ для того, чтобы смыть пену с головы мальчика, а купание, вроде бы, было завершено…

Саймон уже вымыл голову Раду, и смывая пену душем, что часто заедал, а вода переставала течь, нежно поглаживал мальчика по плечу. Вот Март уже встаёт, слегка покачнувшись, отчего парень синхронно удерживает его за бёдра, чтобы тот не упал. А падал Нуар часто, после чего старшему вампиру приходилось залечивать его синяки и ссадины, перевязывая кровоточащие раны, пусть это и было не особо нужным. Вампиры имеют быструю регенерацию, но у Раду она была ослаблена, а это давало повод перевязывать его кучей бинтов и пластырей. Да они уже будут не нужны через несколько часов, но даже вампиру ничто человеческое им не чуждо.
А Саймона всегда раздражали понятия о вампирах, что сложились у людей за долгие века. Они либо считали, что это страшные графы, живущие в замках, которые носят черные пафосные плащи и превращаются в летучих мышей, либо, что это бездушные человекоподобные существа, которых манит только кровь, кровь, кровь и ещё раз кровь. Сай прочёл много книг о вампирах. Все они были написаны красиво, но не правдоподобно. Он читал и ужастики, а представители его рода были там просто какими-то ужасающими монстрами, что ему самому становилось жутковато, а по спине пробегали нервные мурашки. Вся эта история, с изучением человеческих «предположений», закончилась на книге «Сумерки». После прочтения первой книги из серии, Сай решил всё это дело забросить, в силу неприятной смазливости истории, и с кислой миной взялся за привычные научные книги. Он сам точно знал, что вампиры не такие, как все их представляют, и так же точно знал, как бы все эти книги не называли «фантастикой», их вид существует. И с ним можно повстречаться, только ты уже не сможешь доказать их существование, а всё потому что… Тебя больше не будет на этом свете или ты сам станешь подобным вампирам.
Раду вылез из ванной, принявшись вытирать волосы, привычными движениями закалывая длинные пряди,  забирая их сзади в длинный хвост.
Ну вот, опять не расчесал. Ну сколько раз я ему говорил, а..? – снова с лёгким укором подумал парень, а на лице всё же играла тихая улыбка. Когда тот смотрел на брата, как тот сам тренируется, спокойно ходит по дому, готовит, на его лицо всегда наступала улыбка умиления и какой-то гордости. Гордости за брата, хотя сам Саймон долгие годы учил Марта жить «по новой». И вот он уже практически сам управляется, а раньше же не мог вообще, здесь нельзя было не чувствовать гордость за любимого человека. А мальчик уже перевязал глаза, и встав в проёме ванной комнаты, сообщил брату, что пойдёт что-нибудь приготовить. Сай был вовсе не против, ведь он любил стряпню Нуара. По началу, когда брат изъявил желание научиться готовить, Сай был удивлён, но всё же он не мог отказать брату. И так, день за днём, юноша был вынужден откушивать то пересолёные блюда, то пережаренные, то наоборот слишком приторные. И он, в силу своей честности с мальчиком, всегда говорил, что не так. Со временем Раду начал готовить более интересные кушанья, что выходили довольно съедобными, а потом, всё чаще и чаще, даже вкусными. Раду принёс Саймону одежду, аккуратно положив на стиральную машину, и снова скрылся. Старший вампир принялся спешно мыться, сначала тело, а потом немного волосы. Всё это время его мысли занимали воспоминания о их прошлой жизни с младшим братом. О годах, проведённых в детском доме, о Маркусе, преимущественно. Каждый раз, когда Сай думал об этом парне, то его рука невольно подавалась к переносице, дабы поправить очки, скрывая ненависть, злость и обиду, что так и не прошла. Они ведь «встречались», если эти отношения, конечно, можно было так назвать, довольно долго. Со стороны наивного Сая, это были полноценные чувства, даже некая любовь, а со стороны Маркуса… Только секс. Он был старше Саймона года на три-четыре, но этого парня не заботил сей факт. Юный извращенец был готов заниматься «любовью» когда угодно и где угодно, даже не считаясь с мнением своей пассии. Но в те времена на Саймоне всё ещё красовались розовые очки, до тех пор, пока он не обнаружил, как его любимый человек пытается изнасиловать брата. Вот тогда-то все чувства вмиг улетели куда-то далеко, в страну романтических сказочек и слезных любовных историй, а розовые очки были раздавлены каблуком ботинка. Раздавлены навсегда.
Сай спустил воду и быстро вылез из ванной, совершая резкие движения полотенцем по коже и волосам. Подошёл к машинке и принялся надевать джинсы с рубашкой и любимой жилеткой без пуговиц. Закатал рукава и надел очки, лежавшие рядом. Схватил их за одну душку и расправил, слегка встряхнув, надевая. Вот теперь он снова стал самим собой, и так было всегда, когда вампир надевал очки, в которых не было диоптрий. Что-то вроде незаменимого аксессуара. Юноша поправил их за переносицу средним пальцем, поднося всю руку к лицу и быстрым шагом, босиком, отправился на кухню, из которой уже доносился соблазнительный запах свежеприготовленной еды.  Вампиры, конечно, могли и не нуждаться в людской пище, но всё же Саймон не хотел отказываться от увлечения Нуара, а всегда с радостью был готов попробовать его новое блюдо. Парень зашёл в кухню и увидел, как на столе уже лежит в тарелках мясо, а по чашкам разлит горячее кофе. Сай был голоден, и его голод могла утолить только кровь, но то, что приготовил Раду, слегка приглушило бы желание. Сейчас помимо запаха мяса он почувствовал и запах крови, а взглянув на пол, сморщился и немного всплеснул руками:
Раду! Ну что это такое? Ты же по осколкам ходишь! – отругал то Нуара, а обвинил себя, ведь это он не убрал осколки. Да и вообще он всегда винил себя во всём, что происходило с братом, но сейчас он нахмурился и отчеканил:
Так дело не пойдёт, иди срочно перевяжи… – выдохнул. Пусть его слова и были жёсткими, в них отчётливо чувствовалась забота - А я пока уберу… – немного улыбнулся, давая понять, что не винит мальчика и быстро схватил совок, осторожно убирая  туда пальцами окровавленные осколки. После чего уселся за стол, поставив локти на него, скрестив пальцы, прикладывая кисти к лицу и осматривая мясо, от которого всё ещё исходил горячий дымок…